В немецком Касселе открылся тринадцатый по счету фестиваль Documenta, который проходит раз в пять лет и считается своего рода Олимпийскими играми на арт-сцене. Именно здесь задаются «стандарты» актуального искусства. И если судить по нынешним экспозициям, просвещенная Европа по-прежнему на стороне «униженных и оскорбленных». Всем, кто желает быть современным художником, надо для начала стать жертвой.
Для ценителей современного искусства кассельская Documenta — это как гурманский ресторан. Можно, конечно, питаться фаст-фудом или готовить проверенную домашнюю еду. Но хотя бы раз в жизни надо попробовать высокую кухню. Ту, на которую тратятся пять лет кропотливой лабораторной работы и где смешиваются ингредиенты, от сочетания которых рождаются ни с чем не сравнимый вкус и долгое послевкусие.
Гастрономические ассоциации в данном случае — не только фигура речи. Один из заметных участников Documenta — американская группа e-flux (в нее входит наш соотечественник Антон Видокль) с помощью российского фонда Stella Art представляла в Касселе проект Money Bank. Суть его проста: художники отменили деньги и предлагают членам своего сообщества оказывать услуги за время. Буквально за полторы недели до мирового смотра господин Видокль с коллегами «обкатали» свою теорию в Москве: открыли ресторан, где кормили всех желающих за условные 30 минут (эти минуты надо было вернуть, предложив любые свои услуги).
Впрочем, Documenta в отличие от разного рода биеннале и триеннале — не просто собрание проектов и арт-звезд. Здесь ревностно и с пристрастием проводят, а потом изучают кураторскую линию. Это всегда сложный, разветвленный диалог об истории и современности. На этот раз его идеологом выступила итальянка Каролин Кристов-Бакарджиев. По примеру новомодного движения occupy она захватила экспозициями половину города — от главного парка Карлсруэ, где расположились временные павильоны, до старого и нового вокзалов. Ее заявления о важности концепта и контекста, о ренессансе коллективного действия, о подчинении экономики спонтанности чувств поначалу обескураживали — не выльется ли вся затея в конгресс левого движения (как это случилось с нынешней Берлинской биеннале). На деле все оказалось намного интересней и сложней. Во всяком случае, у Documenta-2012 есть очень четкие эстетические ориентиры.
Своеобразным манифестом смотра выступает выставка в музейном центре Фридерицианум. Более того, почти весь набор образов и концептов уместился на крохотной площадке Ротонды, которая превратилась в эдакую кунсткамеру или, если угодно, личный кабинет куратора. И тут уже работа мысли, ассоциаций и интуиции даны в неприкрытом виде. Вот в одном шкафу стоят знаменитые метрономы с глазами от модерниста Ман Рэя и вещи из квартиры Гитлера в Мюнхене. Напротив развешены фотографии Ли Миллер — репортажи из концентрационных лагерей и ее портрет, снятый в ванной комнате. Что связывает эти предметы? На поверхности: Ли Миллер — любовница Рэя, именно ее глаза качаются на спицах метрономов, и это она после изучения фашистских ужасов забралась обнаженной в ванну Гитлера и Евы Браун в мюнхенских апартаментах. В глубине: травмы нацизма, замещение политики искусством (в тот же день 30 апреля 1945 года, когда Ли купалась в ванной фюрера, тот покончил с собой), столкновение модернизма с бытовой буржуазностью. Рядом лежат обгорелые артефакты из музея Бейрута (раны Ближнего Востока — вполне предсказуемый разворот на всех крупных арт-смотрах), стоят вазы из итальянской квартиры Моранди (он бесконечно живописал их во время войны — эдакий интеллигентский эскапизм), показана картина афганца Мохаммада Юсуфа Асефи, который в 1990-е спас от исламских фанатиков живопись из Национальной галереи Кабула, предварительно «замаскировав» фигуры и лица пейзажными мотивами. Иными словами, Documenta не изменила себе — как с 1955 года она была ответом модернистов на фашизм и нацизм, так и остается одним из главных смотров, осмысляющих раны современности.
Не случайно в этом году во всех главных проектах сквозят аллюзии на войны в Испании (немыслимое дело — их иллюстрирует живопись Дали, а не Пикассо), разрушения памятников в прошлом и настоящем (роскошный проект американца Майкла Раковица, который воссоздал скульптурные копии сгоревших в 1945-м раритетных книг при бомбежке библиотеки Касселя — из камней, оставшихся от взорванных статуй Будды в Афганистане), искореженные биографии (немало артефактов, связанных с художниками, оказавшимися за решеткой и в концлагерях).
В качестве символического акта перед самым началом фестиваля Каролин Кристов-Бакарджиев с соратниками посадила в кассельском парке несколько яблонь. И это далеко не декоративный жест. Он несет довольно мощный концептуальный заряд. Яблони особого сорта — их вывел немецкий священник Корбиниан Айгнер. За критику нацистов он оказался в концлагере Дахау, где виртуально продолжал свои селекционные работы и зарисовывал на открытках бесконечные натюрморты с новыми яблоками. Сотни замечательных яблок покрывают стену главного выставочного зала. Где здесь эстетика, а где наука, мораль и политика, уже не различишь. В этом, собственно, и основной посыл Documenta-2012 — все смешалось в этом мире страданий и потерь.
