В Stella Art Foundation открывается ресторан Time/Food — филиал Time/Bank, основанного нью-йоркской группой e-flux (Антон Видокль, Хульета Аранда, Брайан Куан Вуд), которая в прошлом году оказалась на пятом месте в рейтинге ста самых влиятельных персон в искусстве по версии журнала ArtReview. Пообедать в московском Time/Food, как, впрочем, в нью-йоркском или берлинском, можно в обмен на благодеяния, оказанные клиентам «банка времени» и оцененные в «часовой валюте». В «человекочасах» измеряются самые разные услуги: кто-то может написать за художника, не мастера художественного слова, заявку на грант, кто-то — дать кураторский совет, а кто-то — соорудить артистическую прическу для вернисажа или пикника. Обещают угощать блюдами, приготовленными по рецептам известных художников: самих членов-учредителей e-flux и их соратников, Марты Рослер, Риркрита Тиравании, Лайама Гиллика, Пьера Юига, групп Superflex и Raqs Media Collective. Ресторанную пищу можно будет заедать пищей духовной: после обедов предусмотрены лекции тех же художников, а также Франко Берарди, Бориса Гройса, Екатерины Деготь, Кети Чухров и многих других философов, критиков и кураторов. Time/Bank — типичный проект e-flux, создающего сеть межхудожественной коммуникации, которой, посредством сайта, журнала, почтовой рассылки, конференций с лекциями и дискуссиями, оплетен уже весь мир. Почему это художественный проект, а не информагентство, объясняет один из создателей e-flux Антон Видокль.
— e-flux — это и e-mail-рассылка, на которую подписано все мировое художественное сообщество, и журнал, и выставочное пространство, и лекции с дискуссиями. Почему мы считаем, что e-flux — это художественный проект, а не, допустим, пиар-агентство? Где здесь искусство?
— Когда люди думают об искусстве, они обычно сосредотачиваются на моментах производства и потребления объектов искусства: драматические образы художника-гения в мастерской, создающего шедевры, зрелище арт-ярмарок, аукционы, высокие цены, деньги в руках менял, удачи, преступления и так далее. Чтобы понять e-flux как форму художественной практики, нужно также помнить о распространении: о том, что подводит искусство к контакту с публикой. Подобно многим существенным моментам жизнеобеспечения — подметанию улиц, например,— распространение почти незаметно, но без него искусство попросту не стало бы частью культуры. У распространения есть своя эстетика, этика и поэтика. Наша работа связана с распространением и перераспределением искусства и его идей. Будь то служба уведомлений e-flux, информирующая многие тысячи людей о текущих художественных событиях по всему миру, журнал e-flux, который распространяет более теоретические взгляды на искусство и культуру, видеопрокат e-flux, попытка создать альтернативную возможность распространения фильмов художников и видеоарта, или Time/Bank — попытка перераспределения времени в художественном поле. Почти во всем, что мы делаем, распространение используется и как материал, и как пространство искусства. Это художественная практика, но не только моя личная: это коллективная художественная практика, которая включает множество сотрудников, таких как Хульета Аранда, Брайан Куан Вуд, Лайам Гиллик, Борис Гройс, Марта Рослер, и многих-многих других.
— С помощью e-flux вы, кажется, пытаетесь создать некий виртуальный мир искусства внутри большого реального мира, особую художественную сеть внутри мировой паутины. Похоже, это утопический и эскапистский проект?
— Нет, ни в коей мере. Мы не бежим от мира, мы работаем с реальными институциями, со всем мировым художественным сообществом. Мы вовсе не пытаемся построить странную утопическую общину посреди пустыни, мы как раз находимся в самом центре мира современного искусства. Но мы пытаемся построить новую модель для производства и функционирования искусства, разрушая традиционные схемы. К примеру, возьмем наш журнал e-flux. Большинство журналов по искусству борются за то, чтобы создать свой круг читателей, обращаются к этому кругу и стараются ему угодить. Наш читатель рассеян по всему миру: это десятки тысяч самых разных людей, которые вот уже 10 лет читают анонсы выставок, ежедневно рассылаемые e-flux, и мы полагаем, что им интересно прочесть об искусстве что-то более сложное и более глубокое, чем пресс-релиз к выставке. Мы не охотимся за читателем, потому что круг читателей был создан за годы до того, как начался наш журнал. То же касается и финансовой стороны дела: журналы по искусству озабочены сбором рекламы — у нас ее просто нет, потому что прибыль уже была получена ранее. Таким образом, мы обладаем необыкновенной свободой, которой делимся со своими авторами,— свободой писать о том, что им действительно кажется важным, не думая об издательских ограничениях.
— И все же я не могу отделаться от мысли, что e-flux — это своего рода утопия Художественного интернационала, по образцу Коммунистического интернационала. То, что вы родом из России, как-то влияет на ваше искусство? Принято считать, что русский художник обязан работать с наследием русского авангарда со всеми его утопическими идеями.
— Ну, конечно, русский авангард был примером поразительно радикальной художественной практики, возможно, уникальным случаем в истории искусства, и как таковой остается чрезвычайно важным для современных художников. Но нельзя говорить только об авангарде в России — близкие практики возникали в Европе, Северной и Южной Америке, в то же время или в эпоху 1968-го, это что-то вроде поветрия, временами охватывающего весь земной шар. Я ощущаю себя глобальным художником и предпочитаю говорить о глобальном контексте. Хотя национальные школы порой рождают исключительные явления, искусство сегодня, как, впрочем, и в начале XX века, не может замыкаться внутри национального, оно существует в интернациональном поле.
— Вы были одним из кураторов так и не состоявшейся Manifesta 6 на Кипре. Ваша идея провести биеннале Manifesta, воссоединяя обе части Никосии, греческую и турецкую, была просто художественной декларацией, манифестом, или вы действительно верили в то, что искусство может остановить политический конфликт?
— С одной стороны, да, я в этом абсолютно уверен. Все сферы человеческой жизни, и политика, и экономика, основаны на языке, а самый эффективный способ продемонстрировать изменения в языке — это искусство. Малейшие изменения в социальной и политической областях немедленно отражаются и в области визуального языка. Так что я верю, что искусство, изменяющее язык визуальных образов и язык слов, обладает способностями и возможностями трансформировать политику, экономику и социальную жизнь. Это если говорить об общих, философских материях. Но с другой стороны, что касается конкретных, практических вещей, то вряд ли одно стихотворение способно изменить законодательный процесс в парламенте.
— Ваш проект Time/Bank — это своего рода модель альтернативной экономики. Объясните, как она функционирует.
— Идея времени как эквивалента обмена, способного заменить деньги, не нова, появилась не сегодня и не нами рождена. Философские и политические представления об экономическом измерении времени относятся к эпохе зарождения первых социалистических учений. Мы можем вспомнить Прудона, утверждавшего, что время — деньги. Но гораздо важнее для нас британский социалист Роберт Оуэн. Его начинания, просветительские по духу,— а он пытался реформировать трудовые отношения, например, ограничить продолжительность рабочего дня, занимался образованием рабочих, боролся за женское равноправие — потерпели неудачу в Англии, где правящий класс, аристократия, был настроен против него. Тогда Оуэн уехал в Америку, организовал в штате Индиана коммуну под названием «Новая гармония» — в ней была налажена сложная экономическая система, там не было денег, труд обменивался на труд — скажем, час работы плотника приравнивался к часу работы врача. Такие идеи и такие коммуны периодически возникают до сих пор, обычно они выживают в маленьких общинах, в небольших городках. Нас вдохновлял пример Пола Гловера, создавшего первый успешный современный банк времени — систему «Итакских часов», которыми до сих пор пользуется местный бизнес в Итаке и которые можно даже обменять на доллары. Воспользовавшись этой моделью, мы решили создать Time/Bank внутри художественного сообщества. Вы регистрируетесь на нашем сайте и открываете счет, как в обычном банке, только указав при этом, какими навыками вы обладаете, а затем вы получаете возможность обменивать свои умения и услуги на умения и услуги других людей — список объявлений с просьбами и предложениями, оцененными в «часах», публикуется здесь же. Вполне практические услуги, допустим, довезти работы до галереи, обмениваются на вполне творческие, будь то дизайн каталога, текст к проекту или экскурсия по городу. Нам интересно то, что с помощью Time/Bank мы помогаем установить совершенно необычные связи между профессионалами, между художниками, кураторами, критиками, издателями, галеристами, заставляя их выйти из системы традиционных институциональных и товарно-денежных отношений. Кроме того, люди, профессионально не вовлеченные в деятельность художественного сообщества, но желающие стать его частью, получают шанс попасть в искусство. Благодаря сети e-flux мы смогли организовать не локальный, а глобальный банк времени: нашей системой Time/Bank уже охвачено 3 тысячи человек по всему миру, от Южной Америки до Японии и Китая.
— Ресторан Time/Food, который вы открываете в Москве, это все же особый филиал Time/Bank, не виртуальный, а с реальным и постоянно действующим офисом. Думаете, в Москве, где художественная работа с комьюнити пока не очень популярна, этот проект будет так же успешен, как в Берлине или Нью-Йорке? Много ли у вашего Time/Bank клиентов из России?
— Пока нет, но посмотрим, это же в первую очередь экспериментальный проект. Для нас главное не столько ресторан, сколько платформа для дискуссий на самые важные с нашей точки зрения темы. В послеобеденное время в московском Time/Food будут читать лекции художники, философы, критики, кураторы, с которыми мы часто сотрудничаем.
— Филиалы Time/Bank в Москве и в Касселе, на documenta, финансирует Stella Art Foundation, фонд, имеющий дело с вполне реальными деньгами. Означает ли это, что ваша альтернативная экономика не работает самостоятельно?
— Я не вижу в этом особого противоречия. Роберт Оуэн, кстати, был миллионером. Маркса финансировал Энгельс... Это вполне традиционно, что новые экономические, социальные или культурные планы изначально финансируются старой экономикой.
— Почему в современном визуальном искусстве категория времени приобрела первостепенное значение, заместив собой категорию пространства?
— Это напрямую связано с общим ускорением нашей жизни, с быстротой средств связи, с темпом коммуникаций. Мы ежедневно убеждаемся в том, что время — это действительно деньги. Неудивительно, что время стало главной философской проблемой искусства.
