Пресса

Имперские творческие амбиции

Анна Толстова, Коммерсантъ / 29 ноября 2010 Имперские творческие амбиции

В венском Kunsthistorisches Museum открылась выставка скульптора Бориса Орлова «Круг героев», сделанная Stella Art Foundation. Это уже третий после «Этого смутного объекта искусства» и «In Situ» Елены Елагиной и Игоря Макаревича проект, который московский фонд показывает в знаменитом музее. Вернисаж посетил цвет австрийского искусства в лице Германна Нича и цвет русской эмиграции в лице Александра Бреннера. Ни одно произведение Kunsthistorisches в ходе визита акциониста Бреннера не пострадало, а античные залы в ходе выставки концептуалиста Орлова заиграли новыми красками. Из Вены — Анна Толстова.

В круглом вестибюле одного из лучших собраний классического искусства в мире вас грудью встречает революционный орловский «Матрос»: голова Цезаря в полосатой тельняшке с перекрестьем пулеметных лент и матросской бескозырке с красной звездой и надписью «Аврора». Вывешенные рядом плоские рельефы триптиха «Только вперед!» служат указателями в залы античного искусства, где прямо среди беломраморных антиков выставлены орловские «тотемы», «парсуны» и «бюсты в духе Растрелли», раскрашенные яркими, супрематическо-геральдических цветов эмалями. И они — о чудо! — не выбиваются из общей тональности. В Kunsthistorisches к вторжениям современного искусства относятся более чем осторожно, так что кураторы — глава античного отдела музея Альфред Бернхард-Вальхер и профессор венского Университета прикладного искусства Борис Маннер приложили все усилия, чтобы проект Бориса Орлова был идеально вписан в постоянную экспозицию. Скульптор с восторгом рассказывает, как сказал профессору Маннеру, что в молодости на него большое влияние имела бердяевская философия, и куратор, чтобы лучше понимать свой предмет, с ходу одолел том Бердяева,— на такой подвиг готов не всякий русский. Шутки шутками, а настолько адекватную искусству классика соц-арта выставку увидишь редко.

Классик соц-арта, кажется, скоро начнет набрасываться с кулаками на всех, кто называет его классиком соц-арта, потому что под словом «соц-арт» теперь все чаще понимают нечто вроде антисоветского анекдота, острота которого прошла вместе с временем развитого застоя. В Вене Бориса Орлова тоже отрекомендовали соц-артистом, но под соц-артом тут подразумевают искусство языковых парадоксов и конфликтов, которое больше и выше художественного диссидентства. «Круг героев» — это история триумфа и падения имперского стиля, вечно возвращающегося в искусство под разными личинами, будь то монументальный аскетизм римского императорского портрета, комичная патетика петровского барокко или излишества сталинского ампира. Дар пластического остроумия позволяет Борису Орлову сплавлять в единое целое разнородные на первый взгляд элементы: бюст Цезаря оказывается закованным в красно-синие латы хоккеиста ЦСКА, орденские планки и колодки собираются в супрематические иконостасы, а раздувающаяся от важности безголовая растреллиевская бронза обрастает гирляндами сталинских орденов и брежневских лозунгов.

Поэма о героях начинается за здравие, а заканчивается за упокой: бюсты матросов, генералов, летчиков и атлетов обугливаются, покрываются коростой древесного гриба, подергиваются плесенью хохломского орнамента, и на гроб империи возлагается «Букет в имперском стиле», составленный из архитектурных элементов, богатый урожай которых собран за долгие годы поездок в московском метро. Эта поэма вписана в залы расцвета и упадка искусства Римской империи, отчего в получившемся палимпсесте возникают неожиданно точные рифмы. Орденоносный самолет зависает трагическим Икаром над знаменитой венской мозаикой с изображением Тезея, найденной на позднеримской вилле под Зальцбургом. Фотоколлажи «Аллеи героев», где чапаевцы, бамовцы, зэки и метростроевки, все на одно лицо — лицо Гая Юлия Цезаря,— становятся в один ряд с погребальными портретами. А среди терракот помещается серия «Сталинский ампир» — фарфоровые бюстики грудастого, как Великая Мать, вождя народов, голову которого вместо корон и треуголок венчают капители, волюты и рога изобилия из декора Московского метрополитена.

Это любимый прием Бориса Орлова — сталкивать скульптуру и архитектуру, когда плечи революционного матроса разворачиваются обломами карниза, а груди спортсменки наливаются орнаментальными розетками. Архитектурные излишества, от которых очистит города и поселки СССР лишь истинный поборник модернизма, что бы он там ни кричал про «абстракцистов» в Манеже, Никита Сергеевич Хрущев, становятся здесь подлинным коллективным телом героя империи. На вернисаже скульптор говорил об определяющем значении хрущевской оттепели для его искусства, когда у художника появилась возможность выбора: быть рупором идеологии или сторонним наблюдателем-критиком. Борис Орлов был, конечно, наблюдателем ироничным, но сквозь иронию языковых игр у него пробивается такая неподдельная пластическая истина, которая и позволила его скульптуре столь органично войти в контакт со своими прототипами. Невольно думаешь, что в выражении «классик соц-арта» ударение надо делать на слове «классик». Самой сильной работой на выставке стал бюст Георгия Жукова в образе Велизария — портрет опального полководца гибнущей империи, свинцовые осколки которого скреплены, как у видавшего виды боевого самолета, металлическими лентами с заклепками. Голова Жукова-Велизария стоит в зале портретов римских императоров. Догадаться, что это вещь 2010 года, без этикетки невозможно.

упомянутые Художники