На открытии выставки Андрея Кузькина «Герои левитации» встретились два перформанса
Встретились они в зале Stella Art Gallery на Мытной. Пока художник Кузькин, как и полагается герою левитации, покачивался под потолком в гамаке, голый и беззащитный, в зал галереи въехало Volvo — прямо через витрину, своротив батарею и «подвинув» к стене огромную скульптуру.
Как выяснилось позже, пошедший на «таран» молодой человек был студентом одной из школ современного искусства и решил, что Volvo — лучшее средство для критики художественных институций. Чем не метафора? Вы меня в дверь гоните, так я в окно въеду. На крутой тачке. Критики пишут о преодолении границ между искусством и жизнью, так получите: улица вломится в зал экспозиции, а вернисаж закончится вызовом аварийных служб и милицейским протоколом.
Вообще-то языка милицейского протокола вполне достаточно для оценки перформанса. Тем не менее любопытно посмотреть, как выбранный «художником» язык ДТП сказался на его смысле. Объявленная постфактум «критика» галереи прочитывается как «наезд». А смысл наезда, как известно, только один — демонстрация силы и разговор с позиции силы. И вот тут-то и обнаруживается прокол — не в водительских правах, а в рассуждениях. Они предполагают, что в искусстве работает право силы и денег. Но фокус в том, что за деньги можно купить произведение искусства, но не статус художника. С галереями и залами — никаких проблем. С кураторами можно договориться. С вдохновением — проблема. Его на абордаж не возьмешь. Вдохновение — это проблема отношений с самим собой. Крутизну можно демонстрировать другим. Но если крутизну нужно демонстрировать еще и самому себе, дело совсем плохо.
Позиция художника по определению слаба, уязвима. С этой точки зрения выставка, на которую въехало на джипе неизвестное молодое дарование, очень показательна. 30-летний Андрей Кузькин, который в прошлом году получил премию «Инновация» в номинации «Новая генерация» и премию «Соратник», как раз своим творчеством демонстрирует, что дело художника многотрудно и безнадежно. Во время перформанса «По кругу», за который он и получил премию, Кузькин ходил кругами по застывающему бетону, упираясь до тех пор, пока шагать вовсе стало невозможно. На недавней выставке «Русские утопии» в «Гараже» был показан его проект «Один, или Тайная жизнь вещей». Посреди зала стоял железный куб, из которого несся монолог о жизни, стуки, охи-вздохи и вновь — отчаянные попытки «достучаться до зрителей».
Проект в Stella Art Foundation на фоне этой предыстории выглядит очень даже оптимистичным. Нагой Кузькин висел под потолком в гамаке, как младенец в люльке, тихий и незаметный. А внизу, высились три громадные фигуры, слепленные из хлебного мякиша, соли и клея. Неуклюжие, того и гляди норовящие завалиться, они походили на больших младенцев, лишенных не пола, но сексапильности. Но дело не только в старой как мир метафоре — голый человек на голой земле, которая легко прочитывается как образ беззащитности и смертности. Название проекта «Герои левитации» по отношению к этим персонажам, которые не то что летать не способны, в вертикальном положении-то удерживаются с трудом, выглядит издевкой. Да не пародия ль они, эти «герои»? Например, на прыгающих, парящих, устремленных ввысь героев Дейнеки и советского спорта?
Но нет, не сыскать в персонажах Андрея Кузькина черт гротеска. Напротив, в их несовершенстве есть теплота, доверчивость «примитива» или наивного искусства. Безмолвные и безымянные, с потрескавшимися заскорузлыми телами, они не претендуют на вечность. Похоже, полет, парение над землей для них — лишь мечта, недостижимая, немыслимая. Или — воспоминание о младенчестве, когда они были защищены теплом материнской заботы, когда движение не требовало усилий. С этой точки зрения автор, висевший в гамаке над своими созданиями, выступал не столько в роли творца, сколько в роли двойника «героев левитации», наглядного воплощения их возвышенной мечты, бескорыстной и прекрасной.
Но, следовательно, верно и обратное. И несовершенные, некрепко стоящие на ногах герои — двойники автора, а заодно и зрителей. Двойники напоминают равно о нашей слабости и силе мечты. И о том, что если уж не летать, то хотя бы научиться не сгибать спину все же надо.
